Проект оригинального жанра выставка-спектакль посвящен 90-м переломному и ключевому периоду для русского искусства и российского общества. Тогда рухнула империя, построенная на страхе, пришел конец советской эпохе, родился современный мир и появилось новое искусство. Тогда возник Московский акционизм уличное искусство прямого действия, «бескультурное» искусство, декларативно порывавшее как с метафизикой андеграунда, так и с иронией соцарта как выражение духа свободного времени: дикое, публичное, агрессивное, политическое непохожее на искусство отцов, дедов и прадедов. Личные, пристрастные рассказы о себе, жизни и искусстве четырех очень разных свидетелей-художников обработаны молодыми драматургами и рассказаны четырьмя актерами. Вся выставка становится театральным задником с плакатами, лозунгами, газетами, видео- и аудио-инсталляциями, внутри которого живет спектакль «Ненавижу театр!»

Выставка-спектакль в жанре вербатима документального театра создавалась с той мыслью, что «90-е кончаются сегодня», и с той целью, чтобы наметить и проследить параллели и сходства положений и ситуаций в искусстве и обществе. 90-е сегодня кажутся пиковым и ключевым моментом истории страны, своего рода точкой невозврата и бифуркации. Десятилетие, оказавшееся для одних моментом прорыва и свободы, эйфории и счастья, для других стало крушением надежд и поражением Будущего. И сегодня, бросая взгляд на последнее десятилетие прошлого века, вдруг выявляется удивительная драматургия происходящих процессов. Великий переход нашей страной еще не завершен НЕ СОВЕРШЕН и соответственно не осознан. Ленин и сейчас живее всех живых, и мертвые не оплаканы! Провидение повторяет события, перформансы и акции возвращаются, давая шанс повзрослевшим на двадцать лет людям пере-оценить и пере-осмыслить конец 80-х и все 90-е, чтобы действовать по-новому, нестандартно, творчески! Выставка-спектакль «90-е: победа и поражение» это не просто исследование связей последовательных витков времени, а воссоздание атмосферы куража, неопределенности и перемен.

Дмитрий Гутов: 90-е это было настоящее безумие, незабываемая эпоха. У меня был текст в 1990 году «Паралич воли» о том, что перед нами что-то неслыханно новое, что мы и представить не можем. Большинство людей, прошедших 90-е, вспоминает это время с содроганием и прижимается к власти. Но вот уже входит в жизнь поколение, пережившее славное десятилетие в младенчестве, а там и следующая, более юная генерация входит в сознательное состояние. Они ненавидят уже 2000-е с их коммерческой тоской и перекидывают мост к тому, что происходило в искусстве 15 и 20 лет тому назад. Все это накладывается и на спад более могучей волны, которая начала подниматься еще в 1960-е, смела СССР и разлилась сегодня вонючим болотом.

Олег Кулик: Для меня 90-е начались все-таки с этого путча 1991 года когда мы с Толяном держались за руки вокруг Белого дома, а из высокого окна какая то пьяная свинья истошно орала танки, танки!! И хохот... Революция произошла, перемены произошли и воцарился пьяный космос Ель-Цын. Но в 90-х не было страшно. Вот сейчас даже страшней система как бы все подморозила и спокойно тебя наблюдает, тебя все равно найдут. А тогда все вдруг весело одичало: хорошие и талантливые люди уехали, а по стране бегали огромные хищники, но и ты мог с ними бегать и прыгать, как в джунглях. И тогда был такой кризис, 93-й год, развал, и ты вообще не понимаешь, для кого ты чего-то делаешь. Любое творческое усилие глас вопиющего в пустыне! Мне 33 года как раз тогда было. И я прихожу домой к Гельману и говорю, давай, Марат, такой-то перформанс сделаем. Я буду собакой. Бешеной… Ну все случилось, а потом уже 12 лет прошло – тот же Гельман не захотел делать проект с религиозной такой темой, большой, со всеми художниками. Я тогда ему предложил, горел этим, но нет. Малопродуктивно, говорит. И вот как это сейчас бахнуло!

Анатолий Осмоловский: От этого времени практически ничего не осталось. Вообще перестали люди интересо­ваться культурой. В 1990-м году это произошло. Потому что общество, в котором не существует законов, не существует сдержек и противовесов или каких-то, какого-то даже давления политического, в этом обществе невозможно ничего, невозможно создать никакую форму. Или можно создать форму, но такую сиюминутную, как перформанс.

Валерий Чтак: Я 81-го года рождения. Практически все 90-е я был католиком, членом греко-католической общины. А моя карьера художника началась 28 мая 1998-го года. Мы перекрыли улицу тогда, я просто помогал делать коробки, из которых потом были сложены баррикады. Я помню, я люблю вспоминать, что первую коробку из машины до­стал я. И кинул людям. Баррикада оказала на меня невероятное не влияние, а невероятное …то есть вызвала у меня невероятный восторг. Короче, просто ты стал художником. Мы были, мы были стаей…